Wind whistles through the steep fence
hides in the grass
a drunk and a thief
I’ll end my days
the light sinking in red hills
shows me the path
I’m not the only one on it
not the only one
plowed Russia stretches away
grass and then snow
no matter what part I’d come from
our cross Is the same
I believe in my secret hour
as in icons not painted by hands
like a tramp who sleeps back of a fence
it will rise my inviolate Saviour
but through the blue tattered fogs
of unconfessed rivers
I may pass with a drunken smile
never knowing Him
no tear lighting up on my lashes
to break my dream
joy like a blue dove
dropping into the dark
sadness resuming
its vindictive song
but may the wind on my grave
dance like a peasant in spring
Свищет ветер под крутым забором,
Прячется в траву.
Знаю я, что пьяницей и вором
Век свой доживу.
Тонет день за красными холмами,
Кличет на межу.
Не один я в этом свете шляюсь,
Не один брожу.
Размахнулось поле русских пашен,
То трава, то снег.
Все равно, литвин я иль чувашин,
Крест мой как у всех.
Верю я, как ликам чудотворным,
В мой потайный час
Он придет бродягой подзаборным,
Нерушимый Спас.
Но, быть может, в синих клочьях дыма
Тайноводных рек
Я пройду его с улыбкой пьяной мимо,
Не узнав навек.
Не блеснет слеза в моих ресницах,
Не вспугнет мечту.
Только радость синей голубицей
Канет в темноту.
И опять, как раньше, с дикой злостью
Запоет тоска…
Пусть хоть ветер на моем погосте
Пляшет трепака.