The dry weather stifled the sowings,
The rye withered, oats did not sprout.
The girls with church banners were going
To pray in the fields hit by drought.
Parishioners met by the coppice,
From grief like а fever they pined.
The lean deacon prayed without stopping.
"О Lord, save thy people!" he whined.
The gilt Holy Gates were flung open.
The deacon roared loud as an ox:
"Once more let us pray, brothers, hoping
That God may send rain for the crops!"
Birds sang as the priest began sprinkling
With his hand water God had blessed.
Like matchmakers, magpies were chirruping,
Begging showers to be their guest.
The sunset seethed, grey clouds were passing
Like raw linen filling the sky.
Seen dimly through shrubs and dry grasses
The river went murmuring by.
The peasants were commenting sadly
As cloth caps for prayer they doffed:
"The corn didn't shape up so badly,
But these dry days finished it off."
On а black horse-cloud to а sleigh harnessed
Strap-lightning flashed, shaking the sky.
And boys through the meadows ran shouting:
"Rain, rain! Come and rain on our rye!"
Заглушила засуха засевки,
Сохнет рожь и не всходят овсы.
На молебен с хоругвями девки
Потащились в комлях полосы.
Собрались прихожане у чащи,
Лихоманную грусть затая.
Загузынил дьячишко лядащий:
«Спаси, Господи, люди твоя».
Открывались небесные двери,
Дьякон бавкнул из кряжистых сил:
«Еще молимся, братья, о вере,
Чтобы Бог нам поля оросил».
Заливались веселые птахи,
Крапал брызгами поп из горстей,
Стрекотуньи-сороки, как свахи,
Накликали дождливых гостей.
Зыбко пенились зори за рощей,
Как холстины ползли облака,
И туманно по быльнице тощей
Меж кустов ворковала река.
Скинув шапки, молясь и вздыхая,
Говорили промеж мужики:
«Колосилась-то ярь неплохая,
Да сгубили сухие деньки».
На коне — черной тучице в санках —
Билось пламя-шлея… синь и дрожь.
И кричали парнишки в еланках:
«Дождик, дождик, полей нашу рожь!»