Niemals streunen mehr durch Purpurbüsche,
keine Spurensuche mehr im Gras.
Deines Haares hafergarbenleichte Frische,
ich nie mehr aus meinem Herzen lass.
Mit deiner Haut, benetzt vom Beerensafte,
warst voll Zartheit du und wunderschön,
und im Abendrot, dem zauberhaften,
sah ich strahlend hell wie Schnee dich steh'n.
Matter ist geworden deiner Augen Schimmmer,
auch dein lieber Name fern und ferner klingt.
Deiner Unschuldhände Honigduft noch immer
aus den Falten deines Tuches dringt.
Wenn am Abend still das rote Glühen
kost das Dach, als putz' ein Kätzchen sich,
Wind und Wasser miteinander spielen,
höre deine lieben Worte ich.
Mögen manchmal mir die Abendstunden
flüstern, dass du warst mir Traum und Lied,
denn wer dich in deinem Bilde hat erfunden,
nur im Kusse dein Geheimnis sieht.
Niemals streunen mehr durch Purpurbüsche,
keine Spurensuche mehr im Gras.
Deines Haares hafergarbenleichte Frische
ich nie mehr aus meinem Herzen lass.
Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.
С алым соком ягоды на коже,
Нежная, красивая, была
На закат ты розовый похожа
И, как снег, лучиста и светла.
Зёрна глаз твоих осыпались, завяли,
Имя тонкое растаяло, как звук.
Но остался в складках смятой шали
Запах мёда от невинных рук.
В тихий час, когда заря на крыше,
Как котёнок, моет лапкой рот,
Говор кроткий о тебе я слышу
Водяных поющих с ветром сот.
Пусть порой мне шепчет синий вечер,
Что была ты песня и мечта,
Всё ж, кто выдумал твой гибкий стан и плечи —
К светлой тайне приложил уста.
Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.