Do you know the talc of the old man and his wife
and the hen that lived with them all of her life?
You may have heard it told by your mother.
If you have, then listen — I’ll tell you another.
Now this other old man and his other old wife
had a hen that lived with them all of her life.
This hen, Henny Penny, was black and gray,
and she laid a remarkable egg one day.
It was round,
And sound,
Without a single flaw —
The prettiest egg you ever saw.
A mouse ran past,
Its tail went — swish!
The egg went — crash!
And was smashed!
How Henny Penny did cry!
And the wife had a tear in her eye.
She went out to the hen coop. What luck!
There she found ten eggs — of a duck!
She took them and said: «Henny Penny.
I have brought you some eggs—see how many!»
Henny Penny accepted them gladly.
There was nothing she wanted so badly.
She sal on the eggs night and day,
And nothing could drive her away.
She hardly look time off to drink,
Or eat, or even to think.
And then, on a bright sunny morn,
The ducklings began to be born.
They pecked and they scratched,
And at last they were hatched,
And they cried, when they stood on their feel:
«Tweet! Tweet!
Give us something to eat!»
They were not like chickens at all;
They were darker and much too tall,
And each wore a web on its toes,
And each had a long, flat nose.
Henny Penny went out with her brood,
To leach them to look for their food.
She scratched in the dirt with her claw,
In search of a seed or a straw.
When she found one, she gave a low cluck:
«Here’s a nice juicy seed for a duck!»
But the ducks would have none of her seeds.
They ale nothing but grasses and weeds.
Now I he beak of a chick never grows
To the size of a duckling’s nose;
Grass is easy for ducklings to pick,
But it’s hard, very hard, for a chick.
The weather was sunny and still.
They walked to the lop of a hill,
Saw some birch trees below, and beyond? —
Beyond they discovered a pond.
Down the hillside the ducklings dashed,
And into the water they splashed.
They swam in the liveliest way,
But their mother cried out in dismay:
“Cackle-cack! Get back
On the ground!
Cackle-cack! Come back,
You’ll be drowned!»
(Henny’s mother had carefully taught her
Never, never to enter the water.)
But the ducks weren’t frightened a bit.
They were quite contented to sit
On the ripples and rock, or to race,
Splashing water all over the place.
Henny Penny w as simply distraught;
Was this what her mother had taught?
«Cluck-cluck-cluck, are you crazy?» she said,
«The water is over your head!»
She would gladly have pulled her babes out,
But then she would have drowned without doubt.
Nine of the ducklings at last
Came waddling out very fast.
But the tenth didn’t want to come out,
It kept swimming and darting about,
And it suddenly dived out of sight.
Henny Penny was frantic with fright.
«Help! To the rescue!» she cried.
«Help! My youngest has died!»
But soon this babe reappeared.
(There was nothing, of course, to have feared);
And the nine were joined by their brother,
And they all trailed off with their mother.
They were suddenly spied by a cat.
There on the hillside it sat,
Without moving a hair of its fur,
Without uttering even a purr.
It just narrowed its eyes on the brood,
Very sure it had found itself food.
But it didn’t escape Henny’s eye.
The mother let out a wild cry,
And her feathers stood up all around,
And she rose right up off the ground,
And she opened her claws, and she flew
At the cat to tear it in two.
The cat was frightened to death.
It fled without stopping for breath.
But hard on its heels went the hen —
Down the road,
Through a held,
To a glen,
Where the hen chased the cat up a tree.
What a brave Henny Penny was she!
Знаешь сказку про деда и бабу
И курочку рябу?
Если ты её знаешь,
Могу я
Рассказать тебе сказку другую.
Жили-были другие дед и баба,
И была у них другая курочка ряба.
Снесла курочка яичко,
Не золотое,
Простое.
Не всмятку
И не крутое,
А самое обыкновенное —
Сырое.
Мышка бежала,
Хвостиком махнула —
Яичко упало
И разбилось.
Горько плачет
Курочка ряба.
Пожалела курочку
Баба,
Прибежала в курятник с корзиною,
А в корзине — яйца утиные,
Не одно, а целый десяток.
— Высиживай, ряба, утяток!
А рябая курочка рада.
Ничего ей больше не надо.
Принялась она сразу за дело —
Весь десяток высиживать села.
Дни и ночи сидит напролёт.
Редко-редко поест и попьёт.
Скоро вылупились у наседки
Из скорлупок пушистые детки —
Целый десяток
Жёлтых утяток.
Запищали один за другим:
— Есть хотим!
Пить хотим!
Жить хотим!
На цыплят они не похожи:
На ногах — перепонки из кожи,
А носы у них плоские, длинные,
Не куриные,
А утиные.
Вышла с детками курочка-мать
Из ворот погулять, поклевать.
Разгребает землю проворно,
Ищет лапкою крошки и зёрна.
Отыскала и кличет утят,
А утята идти не хотят —
Убежали куда-то в канавку,
Щиплют клювами свежую травку.
А у курицы
Короток нос,
До утиного не дорос.
Хорошо ей клевать зерно,
А траву щипать мудрено.
Ковыляют утята за курицей,
По зелёной спускаются улице.
Увидали широкий пруд,
Побежали к воде — и плывут,
Воду пьют, обгоняют друг друга…
А наседка кричит с перепугу:
— Куд-куда! Куд-куда! Вы куда?
Иль не видите? Это вода!
Уж такая курица птица,
Что воды, как огня, боится.
А утята, почуяв свободу,
Так и режут студёную воду.
Выходить из воды не хотят.
Смотрит курица-мать на утят,
Беспокойно по берегу ходит,
Глаз с детей непослушных не сводит.
— Ко-ко-ко! — говорит. — Ко-ко-ко!
Вы утонете! Там глубоко!
И сама она в воду пошла бы,
Да не плавают курочки рябы!
Возвращаются девять утят,
Вперевалку выходят, спешат.
Только младший вернуться не хочет,
Машет крыльями, голову мочит.
Увидал плавунца — и нырнул.
А наседка кричит: — Караул!
Самый младший сынок утонул!
Вот и вышел утёнок десятый,
Да ушли остальные утята —
Друг за дружкой цепочкой идут
И в другой направляются пруд.
Добежать им осталось немножко.
Вдруг навстречу — усатая кошка.
Притаилась она за травой,
Только водит слегка головой,
На утят ковыляющих щурится.
Да её заприметила курица.
Поглядела сердитым глазом,
Пух и перья взъерошила разом
И, хоть прежде летать не умела,
Над землёю стрелой полетела.
Налетела и ринулась в бой,
Всех утят прикрывая собой.
Плохо кошке пришлось в этой схватке.
Удирает она без оглядки
По траве между кочек и пней.
А наседка —
Вдогонку
За ней —
Через ямы, бугры и ухабы…
Ну и храбрая курочка ряба!