I’m a savage by passion snared and caught,
My balcony gleams like a chalky ridge.
Old Stevenson his schooner has brought
Hard up to Tuchkov Bridge.
He is only twenty-five today,
He has a new tale here to tell to me —
Night is dismissed, and Earth once again
Is as clear as commands are at sea.
The dum-dum bullets, arrows, dynamite
Once stole my heart, brought laughter to my lips.
But now, I admit my heart is tight
With sorrow for the ships.
I’m as I am, not young, nor old —
And to that schooner, in my heart engraved,
I can no longer signal answers out
With the oafs salty blade.
Let it sail away on the sun-lacquered seas
To hunt the whale through the ocean’s depths...
I must save my heart, as boxers their fists,
For battle out in the steppes.
Я — одержимый дикарь, я гол.
Скалой меловой блестит балкон.
К Тучкову мосту шхуну привел
Седой чудак Стивенсон.
И лет ему нынче двадцать пять,
Он новый придумал рассказ —
Ночь отменена, и Земля опять
Ясна, как морской приказ.
Пуля дум–дум, стрела, динамит
Ловили душу мою в боях, —
И смеялась она, а сегодня дрожит
Болью о кораблях.
Но я такой, не молод, не сед —
И шхуне, что в душу вросла,
Я не могу прочертить ответ
Соленым концом весла.
Пусть уходит в моря, в золото, в лак
Вонзать в китов острогу,
Я сердце свое, как боксер — кулак,
Для боя в степях берегу.