Down yonder, 'mid hills in a shimmering bend
Lo, the city afar.
Pale village and woodland before it extend,
Where tintings of meadow and pasturage blend,
The city gleams faintly afar.
Nor dwelling, nor yard - but in shadows of night,
Something glides through the mist.
As if listless o'er many a soul in its plight,
As if weary o'er many a vision of might,
O'er the city lies dimly the mist.
Live vapours of toiling and passionate cries
Weave a darkening pall.
Dust and smoke and the specks and the shadows that rise,
And numberless hearts with their throbbing land sighs,
Aloft weave a darkening pall.
'Twixt the din of the city's unrest and my gaze
It is spread evermore.
And its load nor the morn nor the noon can upraise,
Gaols, churches and courtyards, meseems, are but haze, -
In the farness they merge evermore.
But sometimes at sunset an arrowy ray
Stabs the mist for a flash.
And amid the night's darkness, then fading away,
The city afar with its dreams of dismay
Is revealed to the gaze for a flash.
Там внизу, в полукруглом просвете холмов,
Виден город вдали.
Там, за бледными пятнами сел и лесов,
Где сливаются краски полей и лугов,
Чуть мерещится город вдали.
Не дома, не сады, — что-то тенью большой
Залегло сквозь туман.
Как бесстрастье над много страдавшей душой,
Как усталость над много дерзавшей мечтой,
Лег над городом мутный туман.
Из живых испарений труда и страстей
Соткан мглистый покров.
Из пылинок, из дыма, из брызг, из теней,
Из дыханий и криков несчетных грудей
Соткан в воздухе мглистый покров.
Между городом буйным и взором моим
Он повис навсегда,
Ибо утро и полдень бессильны над ним.
Храмы, тюрьмы, дворцы для меня, точно дым,
В отдаленьи слились навсегда.
Лишь порою закат стреловидным лучом
Мглу пронижет на миг.
И пред тем, как исчезнуть во мраке ночном
Дальний город людей угрожающим сном
Открывается взору на миг.