The mounts of Dagestan enclosed the sun;
A star came up; the breeze was lightly reeling;
And looking to the East, all prayed as one:
Reciting the Quran, Tatars were kneeling,
Christ’s servants crossed themselves for holy sake,
Kalmyks sought Lama’s word, their silence ample,
Jew, strange to all, was grieving of the temple
Annoying God with his eternal ache;
Alone, I thought: to whom should I be pleading?
I saw the world. And as we were proceeding,
As if to paradise, unearthly light
Was in the stars and in the waters playing…
I was the only one to cry that night,
And maybe I alone was truly praying.
Зажглась звезда, поднялся ветерок
Склонялся день за горы Дагестана,
И все молились, глядя на Восток.
Татаре повторяли стих Корана,
Рабы Христа творили знак святой,
Калмыки в тишине взывали к ламе
И чуждый всем еврей скорбел о храме
И богу докучал своей тоской.
Лишь я один, к кому взывать, не зная,
Глядел на мир. И прелесть неземная
Была в журчании вод, в лучах светил,
Как будто в рай держали мы дорогу
Один в тот вечер слезы я пролил
И, может быть, один молился богу.