She lies, opening her teats, strong, swollen, wide,
And at her breasts, their equal gift bestowing,
Mad Nero and meek Buddha clutch, unknowing,
As clinging twins who suckle side by side.
She holds two vessels, whence, forever flowing,
The streams of Life and Death serenely glide.
She breathes — and wreaths of stars are lit, and bide, —
She breathes anew: they fly like sere leaves blowing.
She looks ahead with cold unseeing eyes;
She cares not though she bear or cause to perish;
The children whom she nurtures she will cherish,
But when she weans them, every claim denies.
Evil and Good gather them in thereafter
And play the cosmic game with idle laughter.
Она лежит, открыв свои сосцы,
Разбухшие и крепкие, откуда
И гибельный Нерон, и кроткий Будда,
Прильнувши рядом, пьют как близнецы.
В руках — два опрокинутых сосуда,
И жизнь, и смерть текут во все концы.
Она дохнет — зажгутся звезд венцы,
Дохнет еще — слетят, как листьев груда.
Она глядит, не видя впереди.
Ей все равно, живит она иль губит
Своих детей, пока их кормит, любит,
Но гонит прочь, отнявши от груди.
Добро и Зло, резвясь их подбирают
И праздно во вселенную играют.