Wij dronken in de nachtkroeg zwijgend chianti
Toen binnentrad, en vroeg om cherry brandy,
Een lange en al grijzende effendi,
Ten aanzien van het Westen uiterst anti.
Ik sprak tot hem: ‘Schei uit. Er is geen klant die
Hier warm loopt voor een opgeblazen dandy.
Spreek me niet van het Oosten, want ik ken die
Verhalen van de trouwe Damajanti.’
Hij zuchtte treurig, nauwelijks verstaanbaar:
‘De zwarte steen in Mekka, de Kaäba,
Is vals, volgens Hebreeuwse specialisten.
En bovendien, wat jullie nog niet wisten:
Onlangs is er een baardhaar des profeten
Door Christelijke muizen opgegeten.’
О. Н. Высотской
В ночном кафе мы молча пили кьянти,
Когда вошел, спросивши шерри-бренди,
Высокий и седеющий эффенди,
Враг злейший христиан на всем Леванте.
И я ему заметил: — «Перестаньте,
Мой друг, презрительного корчить дэнди,
В тот час, когда, быть может, по легенде
В зеленый сумрак входит Дамаянти». —
Но он, ногою топнув, крикнул: — «Бабы!
Вы знаете ль, что черный камень Кабы
Поддельным признан был на той неделе?» —
Потом вздохнул, задумавшись глубоко,
И прошептал с печалью: — «Мыши съели
Три волоска из бороды Пророка». —