You pass me by as you stroll,
I don't touch your hand at all.
But my angst is eternal yet,
That you be the first I met.
Heart said "Darling!" out of control,
I forgave you it all,
Knowing nothing — not even the name!
Love me, love me, I exclaim.
From the curve of your lips with one glance
I see their forced arrogance,
By above brows jutting out:
This heart storms, no doubt.
With a black silk armor — dress,
Voice with gypsy hoarseness,
Until pain I love all things in thee,
Even that you are not a beauty.
Beauty, in summer won't wilt!
Not a flower — you're a stalk made of steel,
Meaner than mean, sharper than sharp, I say,
From what island were you born away?
With a rod you do wonders, with a fan —
In each bone and in each vein,
In the form of each finger full of rage —
Woman's tenderness, boy's courage.
Parrying all ridicules with verse
I open for you and the Universe
All that's ready in you, fine one,
Stranger with forehead of Beethoven!
Ты проходишь своей дорогою,
И руки твоей я не трогаю.
Но тоска во мне — слишком вечная,
Чтоб была ты мне — первой встречною.
Сердце сразу сказало: «Милая!»
Всё тебе — наугад — простила я,
Ничего не знав, — даже имени! —
О, люби меня, о, люби меня!
Вижу я по губам — извилиной,
По надменности их усиленной,
По тяжёлым надбровным выступам:
Это сердце берётся — приступом!
Платье — шёлковым чёрным панцирем,
Голос с чуть хрипотцой цыганскою,
Всё в тебе мне до боли нравится, —
Даже то, что ты не красавица!
Красота, не увянешь за́ лето!
Не цветок — стебелёк из стали ты,
Злее злого, острее острого
Увезённый — с какого острова?
Опахалом чудишь, иль тросточкой, —
В каждой жилке и в каждой косточке,
В форме каждого злого пальчика, —
Нежность женщины, дерзость мальчика.
Все усмешки стихом парируя,
Открываю тебе и миру я
Всё, что нам в тебе уготовано,
Незнакомка с челом Бетховена!