Some ancestor of mine was a violinist
and a thief into the bargain.
Does this explain my vagrant disposition
and hair that smells of the wind?
Dark, curly-haired, hooknosed, he is
the one who steals apricots
from the cart, using my hand. Yes,
he is responsible for my fate.
Admiring the ploughman at his labour,
he used to twirl a dog rose
in his lips. He was always unreliable
as a friend, but a tender lover.
Fond of his pipe, the moon, beads, and all
the young women in the neighbourhood...
I think he may have also been a coward,
my yellow-eyed ancestor.
His soul was sold for a farthing,
so he did not walk at midnight
in the cemetery. He may have worn
a knife tucked in his boot.
Perhaps he pounced round corners
like a sinuous cat.
I wonder suddenly: did
he even play the violin?
I know nothing mattered to him
any more than last year’s snow.
That’s what he was like, my ancestor.
And that’s the kind of poet I am.
Какой-нибудь предок мой был — скрипач,
Наездник и вор при этом.
Не потому ли мой нрав бродяч
И волосы пахнут ветром!
Не он ли, смуглый, крадёт с арбы
Рукой моей — абрикосы,
Виновник страстной моей судьбы,
Курчавый и горбоносый.
Дивясь на пахаря за сохой,
Вертел между губ — шиповник.
Плохой товарищ он был, — лихой
И ласковый был любовник!
Любитель трубки, луны и бус,
И всех молодых соседок…
Ещё мне думается, что — трус
Был мой желтоглазый предок.
Что, душу чёрту продав за грош,
Он в полночь не шёл кладби́щем!
Ещё мне думается, что нож
Носил он за голенищем.
Что не однажды из-за угла
Он прыгал — как кошка — гибкий…
И почему-то я поняла,
Что он — не играл на скрипке!
И было всё ему нипочём, —
Как снег прошлогодний — летом!
Таким мой предок был скрипачом.
Я стала — таким поэтом.