Neither country and cemetery
I don’t want to choose.
Surely, I will never refuse
From the death, where was my life’s entry.
Your facade dark-blue
I’ll not find in the blackness
And instantly fall on asphalt in a dew
Between faded lines. Irresistible slackness.
And my soul, going into the dark,
Will flash over the bridges
In Petersburg’s fume as a lark.
April’s drizzle, under the nape — snowing ridges.
And I will hear the far voice:
Goodbye, my dear friend, without noise.
And I’ll see two lives
So far behind the river,
Pressing one’s cheek of forgives
To indifferent motherland with a shiver.
How girls-sisters
From unlived years unresisters,
Running out to the island,
Wave a hand to the boy in the highland.
Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду.
между выцветших линий
на асфальт упаду.
И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
над затылком снежок,
и услышу я голос:
— До свиданья, дружок.
И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой.
— словно девочки-сестры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.