I see always the page that is filled on
By the muddy-black blotches of ink.
I am able from men to be hidden,
But to where could I run from night’s brink?
All that live has become so distant,
That didn’t come — so perfectly watched,
And forgotten lines merge from that instant
Till next dawn into many a blotch.
I’m all there — in impossible answers,
Where the letters of dreams loom in sight…
I like children to be in a house —
And these children to cry in the night.
Мне всегда открывается та же
Залитая чернилом страница.
Я уйду от людей, но куда же,
От ночей мне куда схорониться?
Все живые так стали далеки,
Все небытное стало так внятно,
И слились позабытые строки
До зари в мутно-черные пятна.
Весь я там в невозможном отсвете,
Где миражные буквы маячут...
...Я люблю, когда в доме есть дети
И когда по ночам они плачут.