Nel cortile ove ogni sera suonava un giradischi,
dove ballavano le coppie alzando polvere,
tutti i ragazzi assai stimavano Lenka Korolev
e gli avevano concesso il titolo di re.
Era un re come tutti i re, pure lui onnipotente,
e se un amico era nei guai o gli girava male,
Lenka Korolev gli porgeva la sua mano regale,
la sua mano fedele, e lo salvava.
Ma una volta che i Messerscmitt quali corvi
all’alba lacerarono il silenzio,
il nostro Re, da re mise il casco come una corona
sulle ventitré e alla guerra andò.
Di nuovo suonano i dischi, il sole è allo zenith,
ma non c’è nessuno a piangere la sua vita.
Perché era solo quel re, — già, scusatemi, —
non aveva fatto a tempo a farsi una Regina.
Ma io, dovunque vada e quali che siano i pensieri,
sia che abbia da fare o me la spassi,
ho sempre l’impressione che alla prima svolta
di nuovo incontrerò Korolev il Re.
Perché anche se è vero che in guerra si spara,
non era per Lenka l’umida terra,
perché, mi scuso, ma io Mosca non l’immagino
senza un Re come lui, Lenka Korolev.
Во дворе, где каждый вечер все играла радиола,
Где пары танцевали, пыля,
Все ребята уважали очень Леньку Королева,
И присвоили ему званье Короля.
Был Король — как король, всемогущ, и если другу
Станет худо, иль вообще не повезет,
Он протянет ему свою царственную руку,
Свою верную руку и спасет.
Но однажды, когда “месершмиты”, как вороны,
Разорвали на рассвете тишину,
Наш Король, как король — он кепчонку, как корону —
Набекрень, и пошел на войну.
Вновь играет радиола, снова солнце в зените,
Но некому оплакать его жизнь.
Потому что тот король был один, уж извините,
Королевой не успел обзавестись.
Но куда бы я не шел, пусть какая ни забота,
По делам, или так — погулять,
Все мне чудится, что вот — за ближайшим поворотом
Короля повстречаю опять.
Потому что, на войне хоть и вправду стреляют,
Не для Леньки сырая земля,
Потому что, виноват, но я Москвы не представляю,
Без такого, как он Короля.