I’ve sung all my songs.
I’m out.
So don’t talk about it now.
Though, maybe, a line, or a sound,
has been left out somehow.
The wheels spin above and around it,
and though it can’t swing at one dash,
naive and quite simple-minded,
it’s eager to dazzle and flash.
There’s still room for hope, oh my dear,
spread out your nice little sails,
you’ are like a shell much too sheer
to sail through the city waves.
Wherever the waves cast you out
don’t call anybody for aid;
there’s no need to give an account,
keep sailing, do not be afraid.
You’ll be like the instant picture
of silver midnight and yard,
a boy with guitar as a feature
of neighbourhood
in Arbat.
Допеты все песни. И точка.
И хватит, и хватит о том.
Ну может, какая-то строчка
осталась еще за бортом.
Над нею кружатся колеса,
но даже когда не свернуть,
наивна и простоволоса,
она еще жаждет сверкнуть.
Надейся, надейся, голубка,
свои паруса пораскинь,
ты хрупкая, словно скорлупка,
по этим морям городским.
Куда тебя волны ни бросят,
на помощь теперь не зови.
С тебя ничего уж не спросят:
как хочется — так и плыви,
подобна мгновенному снимку,
где полночь и двор в серебре,
и мальчик с гитарой в обнимку
на этом арбатском дворе.