June would be clammy, January crisp;
and concrete solid, sand unstable.
For there was order. Real order.
People got up and went to work.
And then they watched The Happy FeIlas
at cinemas. For there was order.
In pedigrees and in parades,
political police, and apparatus,
even in parodies — there was order.
People made fun, and were afraid,
only of those they were supposed to,
for there was order, real order.
An order of the bent and bashed.
In hours, in minutes, and in seconds,
in years as well, there was real order.
It would have gone on without end,
but then a certain person fell,
and all this order went to hell.
Июнь был зноен. Январь был зябок.
Бетон был прочен. Песок был зыбок.
Порядок был. Большой порядок.
С утра вставали на работу.
Потом «Веселые ребята»
в кино смотрели. Был порядок.
Он был в породах и парадах,
и в органах, и в аппаратах,
в пародиях — и то порядок.
Над кем не надо — не смеялись,
кого положено — боялись.
Порядок был — большой порядок.
Порядок поротых и гнутых,
в часах, секундах и минутах,
в годах — везде большой порядок.
Он длился б век и вечность длился,
но некий человек свалился,
и весь порядок — развалился.