Über uns stand Gott bei unserm Schreiten,
Wir hatten Gott direkt an unsrer Seite…
Wenn er auf jenem Mausoleum stand,
Weit mächtiger und böser
Und weiser als der Andre,
Der Jehova häufig wird genannt,
Den er zu Kohlen presste,
Zertrampelte, verbrannte,
Dann aus dem Abgrund riss
Und in ein Eck verbannte.
Über uns stand Gott bei unserm Schreiten,
Wir hatten Gott direkt an unsrer Seite…
Einmal ging ich über den Arbat,
Gott fuhr vorbei in fünf Personenwagen.
Vor Schrecken bucklig fast
Stand seine Wachmannschaft
Im Mäusepelz, den schlotternd sie getragen.
Es war früh oder spät.
Es war Morgen. Es graute.
Gott blickte weise und grausam,
Weil er alles versteht,
Weil er alles erschaute…
Über uns stand Gott bei unserm Schreiten,
Wir standen sogar oft an seiner Seite.
Мы все ходили под богом.
У бога под самым боком.
Он жил не в небесной дали,
Его иногда видали
Живого. На мавзолее.
Он был умнее и злее
Того — иного, другого,
По имени Иегова,
Которого он низринул,
Извел, пережег на уголь,
А после из бездны вынул
И дал ему стол и угол.
Мы все ходили под богом.
У бога под самым боком.
Однажды я шел Арбатом.
Бог ехал в пяти машинах.
От страха почти горбата,
В своих пальтишках мышиных
Рядом дрожала охрана.
Было поздно и рано.
Серело. Брезжило утро.
Он глянул жестоко, мудро
Своим всевидящим оком,
Всепроницающим взглядом.
Мы все ходили под богом.
С богом почти что рядом.