To tell the truth, I'm kin
to the house cricket.
I sing a secret song
above the oven's ash.
For me, one brings
the water to a fierce boil,
For me, another
prepares a hearth of gold.
A traveler will recall
my voice in a distant land,
Even if he's traded
me for the heat cicada.
I don't know who planed
my poor violin,
but I know that I'm rich
as a cicada in songs.
How many Russian consonants
in my midnight language,
How many sayings
I place in the bast box
So a child can rummage
In this box of bast,
In the old oven violin
with its sole brass string.
You can't really hear me,
my voice like a clock
Behind a wall, but take heed
and I'll lead you.
I'll rouse the whole house:
I'm the night watchman. Arise!
Your people across the river
will trumpet their reply.
Если правду сказать,
я по крови — домашний сверчок,
Заповедную песню
пою над печною золой,
И один для меня
приготовит крутой кипяток,
А другой для меня
приготовит шесток Золотой.
Путешественник вспомнит
мой голос в далеком краю,
Даже если меня
променяет на знойных цикад.
Сам не знаю, кто выстругал
бедную скрипку мою,
Знаю только, что песнями
я, как цикада, богат.
Сколько русских согласных
в полночном моем языке,
Сколько я поговорок
сложил в коробок лубяной,
Чтобы шарили дети
в моем лубяном коробке,
В старой скрипке запечной
с единственной медной струной.
Ты не слышишь меня,
голос мой — как часы за стеной,
А прислушайся только —
и я поведу за собой,
Я весь дом подыму:
просыпайтесь, я сторож ночной!
И заречье твое
отзовется сигнальной трубой.