Di cento anni siamo invecchiati
e questo accadde in una sola ora:
la breve estate terminava,
fumava il corpo delle arate piane.
Di colpo una strada silenziosa
si è animata, lacrime sparse, gocciole d'argento...
Coprendomi il viso supplicavo Dio
di farmi morire prima della battaglia.
Dalla memoria, fardello ormai superfluo,
sono spariti gli echi dei canti passionali.
Le hanno ordinato di diventare
un libro terribile di notizie tempestose.
Мы на сто лет состарились, и это
Тогда случилось в час один:
Короткое уже кончалось лето,
Дымилось тело вспаханных равнин.
Вдруг запестрела тихая дорога,
Плач полетел, серебряно звеня.
Закрыв лицо, я умоляла Бога
До первой битвы умертвить меня.
Из памяти, как груз отныне лишний,
Исчезли тени песен и страстей.
Ей — опустевшей — приказал Всевышний
Стать страшной книгой грозовых вестей.