Als unter einem kalten Spaten
Es knirschte Sand und greller Schnee,
Nur Leid und Freiheit zu mir traten,
Der Mensch es demutsvoll versteh'.
Könnt' ich nur jenen Tod verstehen —
Im Herzen dort beim Kirchenlied,
Schon ist ein dunkler Fleck zu sehen,
Den unvergess'nes Leid anzieht.
Zur Faust sich Hände wütend ballen,
Sie waren bislang immer gut.
Schon steigen Gifte hoch und wallen
Aus trauervoller Seelenglut...
Den dumpfen Zorn ich unterdrücke,
Vergessenheit das Leid vertreibt.
Ans heilig' kleine Grab ich rücke,
Wo nur des Nachts das Beten bleibt.
Doch - wenn ich auf den Knien mich winde,
Soll ich im Leid Dir dankbar sein? —
Nein. Über meinem selig' Kinde
Da wein' ich ohne Dich, allein.
Когда под заступом холодным
Скрипел песок и яркий снег,
Во мне, печальном и свободном,
Еще смирялся человек.
Пусть эта смерть была понятна —
В душе, под песни панихид,
Уж проступали злые пятна
Незабываемых обид.
Уже с угрозою сжималась
Доселе добрая рука.
Уж подымалась и металась
В душе отравленной тоска…
Я подавлю глухую злобу,
Тоску забвению предам.
Святому маленькому гробу
Молиться буду по ночам.
Но — быть коленопреклонённым,
Тебя благодарить, скорбя? —
Нет. Над младенцем, над блаженным
Скорбеть я буду без Тебя.