One southern night I lay upon a haystack,
My face toward the firmament,
And the lively and harmonious choir
Shone and quavered all around.
The Earth, mute as in a hazy dream,
Hurtled away into infinity,
And all alone like the first resident of paradise,
I looked night in the face.
Was I rushing toward the midnight abyss,
Or was the assembly of stars rushing toward me?
It seemed as if I was suspended
Above this abyss by a powerful hand.
And with growing despair and confusion
I measured with my gaze the depth
Into which with each moment
I am sinking ever deeper.
На стоге сена ночью южной
Лицом ко тверди я лежал,
И хор светил, живой и дружный,
Кругом раскинувшись, дрожал.
Земля, как смутный сон немая,
Безвестно уносилась прочь,
И я, как первый житель рая,
Один в лицо увидел ночь.
Я ль нёсся к бездне полуночной,
Иль сонмы звёзд ко мне неслись?
Казалось, будто в длани мощной
Над этой бездной я повис.
И с замираньем и смятеньем
Я взором мерил глубину,
В которой с каждым я мгновеньем
Всё невозвратнее тону.