A woman is awake in someone’s window.
The woman stranger must be telling fortunes.
What card will fall to her today to be her fortune?
God send her all the four brave noble kings!
The king of hearts, the king of clubs, the king of spades,
The king of diamonds: troubles, midnight talks.
The cards are all confused, — ah, some late walk,
A casual interest, efforts all in vein.
A woman stranger, window light at midnight,
The height of August, a deserted suburb,
First signs of autumn, and the news is sudden
Of the arriving of the first September days.
A woman stranger, someone’s casual interest,
The cards confused, the summer murmur’s fading,
The height of August, two dames and two knaves,
The signs of autumn, a ten and a king.
The signs of autumn, heralds of September,
The incoherent rustling, murmuring, babbling,
A poplar and the rain — at midnight dating:
The drops are talking softly with the leaves.
A woman stranger, window light at midnight,
I’m lodging nearby “at state expense” this August,
The climax of the night, the autumn tokens,
The suit of diamonds sliding down the poplars.
A woman stranger, the last window light,
The poplars changing suit, my “state house” sleeping —
So guiltlessly convicted, punished, weeping
For — no one knows whose, but awful — sins.
В чужом окне чужая женщина не спит.
Чужая женщина в чужом окне гадает.
Какая карта ей сегодня выпадает?
Пошли ей, господи, четверку королей!
Король бубей, король трефей, король червей,
король пиковый, полуночная морока.
Все карты спутаны — ах, поздняя дорога,
пустые хлопоты, случайный интерес.
Чужая женщина, полночное окно.
Средина августа, пустынное предместье.
Предвестье осени, внезапное известье
о приближенье первых чисел сентября.
Чужая женщина, случайный интерес.
Все карты спутаны, последний лепет лета.
Средина августа, две дамы, два валета,
предвестье осени, девятка и король.
Предвестье осени, преддверье сентября.
Невнятный шелест, бормотанье, лепетанье.
Дождя и тополя полночное свиданье,
листвы и капель полусонный разговор.
Чужая женщина, полночное окно.
Средина августа, живу в казенном доме.
Преддверье осени, и ночь на переломе,
и масть бубновая скользит по тополям.
Чужая женщина, последний свет в окне.
И тополя меняют масть, и дом казенный
спит, как невинно осужденный и казненный
за чьи — неведомо, но тяжкие грехи.