In truth everyone is guilty before everyone, for everyone, and for everything.
Dostoevsky
The white-hot day flamed on;
The cicada scraped sultrily without ceasing;
The sumptuous cloud of cypresses
Floated over the marble tombs.
I fell, smitten by an illness of the soul...
But the dust was generous and kind to my dust:
A bee hovered over the hot meadow,
And the savory dried fragrantly.
My heart was not tormented by any reproach:
My sin died together with my pride;
And once again kin to my kindred treasure,
I kissed the Earth, the Earth!
It waited, it forgave me
And this meek promise was sweet;
Everything that my spirit could not fulfill
It humbly promised.
Воистину всякий пред всеми за всех и за все виноват.
Достоевский
День белоогненный палил,
Не молк цикады скрежет знойный,
И кипарисов облак стройный
Витал над мрамором могил.
Я пал, сражен души недугом...
Но к праху прах был щедр и добр:
Пчела вилась над жарким лугом.
И сох, благоухая, чобр...
Укор уж сердца не терзал:
Мой умер грех с моей гордыней, —
И, вновь родним с родной святыней,
Я Землю, Землю лобызал!
Она ждала, она прощала —
И сладок кроткий был залог;
И всё, что дух сдержать не мог,
Она смиренно обещала.