Est-il vrai que, passant la rive,
Je revois, là, notre maison,
Où, comme un étranger, j’arrive
Lourd de honte et pris d’un frisson,
J’étais parti, plein d’espérances,
Tel de sa proie un pêcheur sûr;
Et, rêvant de mêler aux danses,
Les propos des sages d’Assur.
Et je réalisai mon rêve.
J’ai tout connu, j’ai tout appris
Délices des voluptés brèves,
Art, sciences, discours, écrits.
Et j’ai dispersé l’héritage.
Vidant la coupe des poisons,
Tel un larron devenu sage,
Je gagnai le champ des moissons.
Mon âme éprouva l’apaisante
Solitude des calmes nuits.
L’herbe que la rosée argente
Fut comme un baume à ses ennuis.
Or, voici qu’à jamais fermée,
Notre maison s’offre à mes yeux,
Blanche, où s’élève une fumée,
Près de la rivière aux flots bleus.
Où, durant une enfance gaie,
Je présidais à mon destin,
Fortune par moi prodiguée
Vie, à ton splendide festin.
Oh ! s’il m’était encor possible,
Face à face avec l’univers,
De le regarder, impassible,
Fondu dans ses courants divers!
Так отрок Библии, безумный расточитель…
Пушкин.
Ужели, перешедши реки,
Завижу я мой отчий дом
И упаду, как отрок некий,
Повергнут скорбью и стыдом!
Я уходил, исполнен веры,
Как лучник опытный на лов,
Мне снились тирские гетеры
И сонм сидонских мудрецов.
И вот, что грезилось, всё было:
Я видел всё, всего достиг.
И сердце жгучих ласк вкусило,
И ум речей мудрее книг.
Но расточив свои богатства
И кубки всех отрав испив,
Как вор, свершивший святотатство,
Бежал я в мир лесов и нив.
Я одиночество, как благо,
Приветствовал в ночной тиши,
И трав серебряная влага
Была бальзамом для души.
И вдруг таким недостижимым
Представился мне дом родной,
С его всходящим тихо дымом
Над высыхающей рекой!
Где в годы ласкового детства
Святыней чувств владел и я, —
Мной расточённое наследство
На ярком пире бытия!
О, если б было вновь возможно
На мир лицом к лицу взглянуть,
И безраздумно, бестревожно
В мгновеньях жизни потонуть.