Nous tous, ivres du vin amer,
De pourpre rose et d’hyacinthe
— L’aube à peine éclairant la mer —
Dans cette nuit, nous l’avions ceinte.
Sur son corps au charme ingénu,
Les roses saignaient leurs pétales.
Notre temple fut le roc nu
Peuplé d’Ombres sacerdotales.
Devant l’éternelle Beauté
Qui de joie emplissait nos âmes,
Nous, prêtres de la volupté,
Seuls agenouillés, nous chantâmes.
Mais, devançant le clair matin,
Dans la brume dorée et fraîche,
Nous vîmes paraître au lointain
Les voiles des bateaux de pêche.
À la voix des pêcheurs, en bas,
Prise d’un étrange malaise,
Elle s’arracha de nos bras,
Et courut droit à la falaise.
Et le soleil forçant ses yeux
Vers la mer fleurie et sublime,
Avec un cri victorieux
Elle s’élança dans l’abîme!
Мы с дрожью страсти и печали,
Едва над морем рассвело,
Ей чресла розами венчали
И гиацинтами чело.
На теле розовом и белом,
Как кровь горели капли роз,
Одни мы были в мире целом,
И храмом стал нагой утёс.
Жрецы ночей и наслаждений,
Мы перед вечной Красотой
Склонили радостно колени,
Воспев невольно гимн святой.
Но там внизу, когда тумана
Раздвинулся густой покров,
Открылись вышедшие рано
На ловлю лодки рыбаков.
И отзвук песни их убогой
На высоте заслышав вдруг,
Она, объятая тревогой,
Разорвала наш тесный круг.
И солнце, беспощадным ликом,
Взглянув, огнём зажгло волну,
И, шаг ступив, с победным криком
Она низверглась в глубину.