Pain’s quieter — your hand,
Whitebodied color of magnolia — your hand.
Love knocked on my door at wintery midday,
And holding a sable fur — your hand.
Ah, like a butterfly, touched down on the stem of
My hand for a moment — no longer — your hand!
And what my enemies and I extinguished,
And what we didn’t conquer was set on fire by your hand:
All the fiery tenderness within me was set aflame,
O, empress of self-wills, by your hand!
Straightaway laid on my heart (I won’t complain:
Isn’t this heart yours?) — your hand.
Утишительница боли — твоя рука,
Белотелый цвет магнолий — твоя рука.
Зимним полднем постучалась ко мне любовь,
И держала мех соболий твоя рука.
Ах, как бабочка, на стебле руки моей
Погостила миг — не боле — твоя рука!
Но зажгла, что притушили враги и я,
И чего не побороли, твоя рука:
Всю неистовую нежность зажгла во мне,
О, царица своеволий, твоя рука!
Прямо на сердце легла мне (я не ропщу:
Сердце это не твое ли!) — твоя рука.