And indeed you, slender youth, are lovely:
Two blue suns under an eyelash fringe,
And curls like a flowing black whirlwind,
More glorious than laurels, they wreathe your gentle face.
Adonis himself is my young forebear!
You started the goblet, which today was handed over to me,—
Pressing myself to the beloved’s lips,
I cheer myself with one sad thought:
Not you, o youth, broke her spell.
Marveling at the flame of that loving mouth,
It is not your name that will be jealous, o first one,—
My name will linger on the lover’s lips.
И впрямь прекрасен, юноша стройный, ты:
Два синих солнца под бахромой ресниц,
И кудри темноструйным вихрем,
Лавра славней, нежный лик венчают.
Адонис сам предшественниц юный мой!
Ты начал кубок, ныне врученный мне, —
К устам любимой приникая,
Мыслью себя веселю печальной:
Не ты, о юный, расколдовал ее.
Дивясь на пламень этих любовных уст,
О, первый, не твое ревниво, —
Имя мое помянет любовник.