Once there was an anarchist,
Beard and cheeks he died — so cocky.
Mädchen he’d in Terijoki.
Sadist too — you get the gist.
Round his neck the wrinkles clustered
Forming there a crimson shawl.
Lots he ate, with gloves he flustered —
In a word he did it all.
At a party, scratching itch,
Priest’s son, whipper-idealist
Questioned, bravely: “Petr Petrovich,
Why are you an anarchist?”
Petr Petrovich, eyebrows raising,
Turning crimson as a beet,
Clucked in his staccato phrasing:
“Ignoramus! Fool effete!”
Жил на свете анархист,
Красил бороду и щеки,
Ездил к немке в Териоки
И при этом был садист.
Вдоль затылка жались складки
На багровой полосе.
Ел за двух, носил перчатки —
Словом, делал то, что все.
Раз на вечере попович,
Молодой идеалист,
Обратился: “Петр Петрович,
Отчего вы анархист?”
Петр Петрович поднял брови
И, багровый, как бурак,
Оборвал на полуслове:
“Вы невежа и дурак”.