Yesterday reflecting upon death,
My soul suddenly grew bitter.
Sad day! Age-old nature
Gazed at me from the forest's depths.
And the anguish of separation
Pierced my heart, and in that moment
I could hear all — the evening grass,
The water talking, and the stone's dead cry.
And over the fields I wandered, a living being,
Entered the forest without fear,
And the thoughts of dead men rose about me
In limpid columns to the sky.
And Pushkin's voice was heard above the foliage,
The birds of Khlebnikov sang by the water's side.
I met a stone; the stone was motionless;
And in it Skovoroda's face appeared.
And all creatures, all the nations,
Guarded their indestructible life,
And I myself was not a child of nature,
But its thought, its unsteady mind!
Вчера, о смерти размышляя,
Ожесточилась вдруг душа моя.
Печальный день! Природа вековая
Из тьмы лесов смотрела на меня.
И нестерпимая тоска разъединенья
Пронзила сердце мне, и в этот миг
Все, все услышал я - и трав вечерних пенье,
И речь воды, и камня мертвый крик.
И я, живой, скитался над полями,
Входил без страха в лес,
И мысли мертвецов прозрачными столбами
Вокруг меня вставали до небес.
И голос Пушкина был над листвою слышен,
И птицы Хлебникова пели у воды.
И встретил камень я. Был камень неподвижен,
И проступал в нем лик Сковороды.
И все существованья, все народы
Нетленное хранили бытие,
И сам я был не детище природы,
Но мысль ее! Но зыбкий ум ее!