4
Cover the bedstead
In swarthy olive.
The gods are jealous
Toward mortal love.
Each rustle to them
Is distinct, each swish.
Know, this young man is dear
Not to you alone.
Some one is incensed
With his luscious May-day.
Mind you, be wary
Of sharp-eyed heaven.
—
You think — it’s the cliffs
That attract, the crags,
You think, it’s the many-voiced
Summons of glory
Calling him — to the crush,
Chest-first at the spears?
As a rising billow
— You think — it buries?
A nether sting
— You think — penetrated?
Harsher than exile
Is this tsar’s favor!
You weep that it’s too late
To wander the valleys.
Don’t fear the earthborn
— Fear the invisible!
To them, each hair
Is known on the comb.
Thousand-eyed are
The gods, as of old
Fear not the mire —
But the heavenly firmament!
The heart of Zeus is
Insatiable.
4
Смуглой оливой
Скрой изголовье.
Боги ревнивы
К смертной любови.
Каждый им шелест
Внятен и шорох.
Знай, не тебе лишь
Юноша дорог.
Роскошью майской
Кто-то разгневан.
Остерегайся
Зоркого неба.
* * *
Думаешь — скалы
Манят, утёсы,
Думаешь, славы
Медноголосый
Зов его — в гущу,
Грудью на копья?
Вал восстающий
— Думаешь — топит?
Дольнее жало
— Веришь — вонзилось?
Пуще опалы —
Царская милость!
Плачешь, что поздно
Бродит в низинах.
Не земнородных
Бойся, — незримых!
Каждый им волос
Ведом на гребне.
Тысячеоки
Боги, как древле.
Бойся не тины, —
Тверди небесной!
Ненасытимо —
Сердце Зевеса!