My song-craft is filled with the trickle of springs,
And clearer and clearer it rings:
With the passionate whispers of love it is laden,
With the kisses bestowed by a maiden.
The chillness of ice with my song-craft is blending,
The crystalline water unending;
It holds the white glory of snow's downy shrouds,
And the golden-hued fringes of clouds.
The resonant songs I alone have not wrought,
By the avalanche they have been brought.
And amorous wind in the strings as it quivered,
Its trembling to me has delivered.
My airy-tuned songs with the looming of pain
I have heard in the chimes of the rain,
And the pattern-wise melting and dallying light
I have glimpsed as the planets unite.
And though amid mortals, no mortal am I,
The river-floods raised me on high.
And in ocean my bounty of sound I have thrown,
My hundred-fold chants to intone.
В моих песнопеньях — журчанье ключей,
Что звучат всё звончей и звончей.
В них — женственно-страстные шёпоты струй,
И девический в них поцелуй.
В моих песнопеньях — застывшие льды,
Беспредельность хрустальной воды.
В них — белая пышность пушистых снегов,
Золотые края облаков.
Я звучные песни не сам создавал,
Мне забросил их горный обвал.
И ветер влюблённый, дрожа по струне,
Трепетания передал мне.
Воздушные песни с мерцаньем страстей
Я подслушал у звонких дождей.
Узорно-играющий тающий свет
Подглядел в сочетаньях планет.
И я в человеческом — нечеловек,
Я захвачен разливами рек.
И, в море стремя полногласность свою,
Я стозвучные песни пою.