In my fancy I clutched at the vanishing shadows,
At the vanishing shadows of the fast-dying day.
I was climbing a tower and the stairway was trembling,
And the stairway was trembling neath my feet all the way.
And the higher I climbed, the more clearly were painted —
The more clearly were painted the far shapes for my eyes.
And I seemed to hear sounds from somewhere in the distance,
From somewhere in the distance, from the earth and the skies.
Yes, the higher I climbed, the more brilliant were shining,
The more brilliant were shining mountain peaks in the sky.
And my misty eyes seemed to be given caresses,
To be given caresses in their tender goodbye.
And far down below me — Night had already fallen,
Night had already fallen upon Earth, now at rest.
But for me there still shone the day’s heavenly body,
Fiery heavenly body sinking into the West.
I have learned to hold on to the vanishing shadows,
To the vanishing shadows of the fast-fading day.
Higher, higher I climbed and the stairway was trembling,
And the stairway was trembling neath my feet all the way.
Я мечтою ловил уходящие тени,
Уходящие тени погасавшего дня,
Я на башню всходил, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.
И чем выше я шел, тем ясней рисовались,
Тем ясней рисовались очертанья вдали,
И какие-то звуки вдали раздавались,
Вкруг меня раздавались от Небес и Земли.
Чем я выше всходил, тем светлее сверкали,
Тем светлее сверкали выси дремлющих гор,
И сияньем прощальным как будто ласкали,
Словно нежно ласкали отуманенный взор.
И внизу подо мною уж ночь наступила,
Уже ночь наступила для уснувшей Земли,
Для меня же блистало дневное светило,
Огневое светило догорало вдали.
Я узнал, как ловить уходящие тени,
Уходящие тени потускневшего дня,
И все выше я шел, и дрожали ступени,
И дрожали ступени под ногой у меня.