I can’t forgive myself —
Though the others I’ve forgiven all —
That in your pernicious fate
I changed nothing,
Helped you in no way,
Failed to protect you from death.
All that your soul requested,
All that it loved here...
I was unable. I could not.
So little warmth on the earth,
So much coldness — and evil!
It seems early to die,
Although there’s nothing to live for,
Nothing and no one.
A surrounding, shoreless ocean
Of my despair —
Despair triumphant.
My tears — not water and salt,
But tears of a widow — blood and pain.
It’s frightening to be alone
But still more frightening — to be with others —
In this gyration of nonsense —
More frightening. More unbearable.
In the transparent silence of night,
Resound, barely audible,
Poems you dictated before death.
Tenth wave of despair.
Darkness.
And a lapse into unconsciousness —
Till tomorrow.
Я не могу простить себе —
Хотя другим я все простила —
Что в гибельной твоей судьбе
Я ничего не изменила,
Ничем тебе не помогла,
От смерти не уберегла.
Все, что твоя душа просила,
Все то, что здесь она любила…
Я не сумела. Не смогла.
Как мало на земле тепла,
Как много холода — и зла!
Мне умирать, как будто, рано,
Хотя и жить не для чего.
Не для чего. Не для кого.
Вокруг — безбрежность океана
Отчаяния моего —
Отчаяния торжество.
И слезы — не вода и соль,
А вдовьи слезы — кровь и боль.
Мне очень страшно быть одной,
Еще страшнее быть с другими —
В круговращенье чепухи —
Страшнее. И невыносимей.
В прозрачной тишине ночной
Звенят чуть слышно те стихи,
Что ты пред смертью диктовал.
Отчаянья девятый вал.
Тьма.
И в беспамятство провал.