You say to me that I am mute —
But you’re the jealous one and loud.
I’m not a wolf nor Paris — wood,
But life from life can’t be seized out.
Yes, I’ve been there, where dark and gray,
Like a pine forest of old stone,
Making great noise, Great City stays —
Blue and in shade of years, grown.
There, even bliss is cheapest stuff,
A word brings you and pain and easiness,
There, freedom calls for cry and laugh,
With its street organ under windows.
Forgive me liking this wood’s wealth,
Being to all this suit and sufficed,
And bearing, till my last breath,
Magnificent twilight of Paris.
Ты говоришь, что я замолк,
И с ревностью, и с укоризной.
Париж не лес, и я не волк,
Но жизнь не вычеркнуть из жизни.
А жил я там, где сер и сед,
Подобный каменному бору,
И голубой и в пепле лет
Стоит, шумит великий город.
Там даже счастье нипочем,
От слова там легко и больно,
И там с шарманкой под окном
И плачет и смеется вольность.
Прости, что жил я в том лесу,
Что все я пережил и выжил,
Что до могилы донесу
Большие сумерки Парижа.