She lay beside the bridge. The German troops had reckoned
To cheapen her by this. Instead, her nakedness
Was like an ancient statue’s unadorned perfection,
Was like unspotted Nature’s loveliness and grace.
We covered her and carried her. The bridge, unsteady,
Appeared to palpitate beneath our precious load.
Our soldiers halted there, in silence stood bare-headed,
Each transformed, acknowledging the debt he owed.
Then Justice headed westward. Winter was a blessing,
With hatred huddled mute, and snows a fiery ridge.
The fate of Germany that murky day was settled
Because of one dead girl, beside a shaky bridge.
Она лежала у моста. Хотели немцы
Ее унизить. Но была та нагота,
Как древней статуи простое совершенство,
Как целомудренной природы красота.
Ее прикрыли, понесли. И мостик шаткий
Как будто трепетал под ношей дорогой.
Бойцы остановились, молча сняли шапки,
И каждый понимал, что он теперь — другой.
На Запад шел судья. Была зима как милость,
Снега в огне и ненависти немота.
Судьба Германии в тот мутный день решилась
Над мертвой девушкой, у шаткого моста.