That year! How often “Out you fall!”
That old year's whisper at my window said.
The new year makes an end of all
And brings a Dickens Christmas tale instead.
He murmurs: “Shake yourself, forget.”
Mercury rises with the sun outside,
Just as the old year strychnine set
And fell down in the glass from cyanide.
For by his hand and by his dawn
And by his hair that indolently stirs
Outside the window Peace is drawn
From birds and roofs as from philosophers.
Now here he comes, lies in the light
That shines from panels and from snow out there.
He's boisterous and impolite,
Shouts, calls for drink, — it is too much to bear.
He’s off his head. With him he brings
The hubbub of the yard. What can you do?
In all the world no sufferings
Are such that they will not be cured by snow.
Тот год! Как часто у окна
Нашёптывал мне, старый: «Выкинься».
А этот, новый, всё прогнал
Рождественскою сказкой Диккенса.
Вот шепчет мне: «Забудь, встряхнись!»
И с солнцем в градуснике тянется
Точь-в-точь, как тот дарил стрихнин
И падал в пузырёк с цианистым.
Его зарёй, его рукой,
Ленивым веяньем волос его
Почерпнут за окном покой
У птиц, у крыш, как у философов.
Ведь он пришёл и лёг лучом
С панелей, с снеговой повинности.
Он дерзок и разгорячён,
Он просит пить, шумит, не вынести.
Он вне себя. Он внёс с собой
Дворовый шум и — делать нечего:
На свете нет тоски такой,
Которой снег бы не вылечивал.