We noiselessly walked through the house,
Not waiting for anything.
They showed me way to the sick man,
And I did not recognize him.
He said, «Now let God have the glory»
And became more thoughtful and blue.
«It's long time that I hit the road,
I've only been waiting for you.
So you bother me in my fever,
I keep those words from you.
Tell me: can you not forgive me?»
And I said, «I can do.»
It seemed, that the walls were shining
From floor to the ceiling that day.
Upon the silken blanket
A withered arm lay.
And the thrown-over predatory profile
Became horribly heavy and stark,
And one could not hear the breathing
Through the bitten-up lips turned dark.
But suddenly the last bit of strength
Came alive in the eyes of blue:
«It is good that you released me,
Not always kind were you.»
And then the face became younger,
And I recognized him once more.
And then I said, «Holy Father,
Accept a slave of yours.»
Бесшумно ходили по дому,
Не ждали уже ничего.
Меня привели к больному,
И я не узнала его.
Он сказал: «Теперь слава Богу», —
И еще задумчивей стал.
«Давно мне пора в дорогу,
Я только тебя поджидал.
Так меня ты в бреду тревожишь,
Все слова твои берегу.
Скажи: ты простить не можешь?»
И я сказала: «Могу».
Казалось, стены сияли
От пола до потолка.
На шелковом одеяле
Сухая лежала рука.
А закинутый профиль хищный
Стал так страшно тяжел и груб,
И было дыханья не слышно
У искусанных темных губ.
Но вдруг последняя сила
В синих глазах ожила:
«Хорошо, что ты отпустила,
Не всегда ты доброй была».
И стало лицо моложе,
Я опять узнала его
И сказала: «Господи Боже,
Прими раба твоего».