Bare arms, and eyes intent,
Ice-blue, they pull you in,
And like a tan, the pungent scent
Of tar befits your skin.
Your collar’s opened wide,
Your jacket shimmers blue.
The fisherwomen sigh
And blush on seeing you.
Even the girl who sells
Anchovies, mouth agape,
Strays stupefied as well,
Each evening on the cape.
Her frail arms — collapsed,
Her gaze is deep and spent,
She’s tickled by the crabs
That crawl out on the sand.
She doesn’t chase away
These crabs like she did prior
And blood beats more each day
She’s wounded by desire.
Руки голы выше локтя,
А глаза синей, чем лед.
Едкий, душный запах дегтя,
Как загар, тебе идет.
И всегда, всегда распахнут
Ворот куртки голубой,
И рыбачки только ахнут,
Закрасневшись пред тобой.
Даже девочка, что ходит
В город продавать камсу,
Как потерянная бродит
Вечерами на мысу.
Щеки бледны, руки слабы,
Истомленный взор глубок,
Ноги ей щекочут крабы,
Выползая на песок.
Но она уже не ловит
Их протянутой рукой.
Все сильней биенье крови
В теле, раненном тоской.