City vanished, the last house's window
Stared like one living and stark...
This place is totally unfamiliar,
Smells of burning, and field is dark.
But when the curtain of thunder
Moon had cut, indecisive and wan,
We could see: On the hill, to the forest,
Hobbled a handicapped man.
It was frightening, that he's overcoming
The three horses, sated and glad,
He stood up and then again waddled
Under his heavy load.
We had almost failed to notice him
Before the nomad-tent taking his place.
Just like stars the blue eyes were shining,
Lighting the tormented face.
And I proffered to him the child,
Raising arms with the trace of a chain
He pronounced with joy and with ringing:
"May your son live and healthy remain."
Город сгинул, последнего дома
Как живое взглянуло окно…
Это место совсем незнакомо,
Пахнет гарью, и в поле темно.
Но когда грозовую завесу
Нерешительный месяц рассек,
Мы увидели: на гору, к лесу
Пробирался хромой человек.
Было страшно, что он обгоняет
Тройку сытых, веселых коней,
Постоит и опять ковыляет
Под тяжелою ношей своей.
Мы заметить почти не успели,
Как он возле кибитки возник.
Словно звезды глаза голубели,
Освещая измученный лик.
Я к нему протянула ребенка,
Поднял руку со следами оков
И промолвил мне благостно-звонко
«Будет сын твой и жив и здоров!»