This wintry city where I wandered,
A child, my youthful heart entranced —
What is it but a fortune squandered,
A gained and lost inheritance!
All that came easily and lightly
And that was spent with equal ease —
The fire of soul, the prayers that nightly
Poured out from it, the first song’s bliss —
All, all, in minors’ depths decaying,
Has gone, is now of haze a streak.
The noseless fiddler — hear him playing! —
Of the irreparable speaks.
But like a foreigner, elated
At hearing Russian speech am I,
And watch, absorbed and fascinated,
The horsedrawn sledges past me fly.
Joy’s breath is full of savage freshness,
A strength that sweeps all else aside.
Is someone dear to me and precious
The staircase mounting at my side?..
Тот город, мной любимый с детства,
В его декабрьской тишине
Моим промотанным наследством
Сегодня показался мне.
Все, что само давалось в руки,
Что было так легко отдать:
Душевный жар, молений звуки
И первой песни благодать —
Все унеслось прозрачным дымом,
Истлело в глубине зеркал...
И вот уж о невозвратимом
Скрипач безносый заиграл.
Но с любопытством иностранки,
Плененной каждой новизной,
Глядела я, как мчатся санки,
И слушала язык родной.
И дикой свежестью и силой
Мне счастье веяло в лицо,
Как будто друг, от века милый,
Всходил со мною на крыльцо.