I have enough treasures from the past
to last me longer than I need, or want.
You know as weU as I... malevolent memory
won't let go of half of them:
a modest church, with its gold cupola
slightly askew; a harsh chorus
of crows; the whistle of a train;
a birch-tree haggard in a field
as if it had just been sprung from jail;
a secret midnight conclave
of monumental Bible-oaks;
and a tiny rowboat that comes drifting out
of somebody's dreams, slowly foundering.
Winter has already loitered here,
lightly powdering these fields,
casting an impenetrable haze
that fills the world as far as the horizon.
I used to think that after we are gone
there's nothing, simply nothing at all.
Then who's that wandering by the porch
again and calling us by name?
Whose face is pressed against the frosted pane?
What hand out there is waving like a branch?
By way of reply, in that cobwebbed corner
a sunstruck tatter dances in the mirror.
Прошлогодних сокровищ моих
Мне надолго, к несчастью, не хватит.
Знаешь сам, половины из них
Злая память никак не истратит:
Набок сбившийся куполок,
Грай вороний, и вопль паровоза,
И как будто отбывшая срок
Ковылявшая в поле береза,
И огромных библейских дубов
Полуночная тайная сходка,
И из чьих-то приплывшая снов
И почти затонувшая лодка...
Побелив эти пашни чуть-чуть,
Там предзимье уже побродило,
Дали все в непроглядную муть
Ненароком оно превратило.
И казалось, что после конца
Никогда ничего не бывает...
Кто же бродит опять у крыльца
И по имени нас окликает?
Кто приник к ледяному стеклу
И рукою, как веткою, машет?..
А в ответ в паутинном углу
Зайчик солнечный в зеркале пляшет.