And beyond the barbed wire,
In the very heart of the dense taiga —
I don't know what year it is —,
Having become a handful of camp dust,
Having become a legend from a terrible true story,
My double goes to an interrogation.
And then it conies from the interrogation,
With two envoys of the noseless Wench
Destined to guard it.
And I hear even from here —
Isn't it a miracle! —
The sounds of my voice:
For you I paid
In cash,
For exactly ten years I walked
Under a revolver,
Not to the left or the right
Did I look
While behind me ill fame
Rustled.
А за проволокой колючей,
В самом сердце тайги дремучей –
Я не знаю, который год –
Ставший горстью лагерной пыли,
Ставший сказкой из страшной были,
Мой двойник на допрос идет.
А потом он идет с допроса,
Двум посланцам Девки безносой
Суждено охранять его.
И я слышу даже отсюда, –
Неужели это не чудо! –
Звуки голоса своего:
За тебя я заплатила
Чистоганом,
Ровно десять лет ходила
Под наганом.
Ни налево, ни направо
Не глядела,
А за мной худая слава
Шелестела.