Que j’erre au long des rues bruyantes,
Que j’entre dans un temple plein,
Que j’aille aux assemblées brillantes,
Mon rêve me poursuit sans fin.
Regardant fuir les ans, je pense :
Nous devrons tous – oui, tous – un jour
Partir pour l’éternelle absence –
Et l’heure sonne… À qui le tour ?
Je dis au chêne solitaire,
Au patriarche de nos bois :
Tu survécus à tous mes pères,
Et tu vivras bien après moi.
Je dis tout bas lorsque j’embrasse
Un jeune enfant : adieu, chéri !
Je pars pour te céder la place,
Je vais pourrir, et toi – fleuris !
J’ai pris le pli de reconduire
Par la pensée les jours, les ans,
Tâchant sans cesse de prédire
L’approche du fatal instant.
La mort doit-elle me surprendre
En route, en mer, dans les combats ?
Ou bien l’on enfouira ma cendre
Dans le vallon voisin, là-bas ?
À mon cadavre inerte et blême
Qu’importe où se décomposer ?
Pourtant, plus près des lieux que j’aime
Mon vœu serait de reposer.
Pour que devant ma sépulture,
La vie reprenne ses ébats,
Qu’indifférente, la nature
Répande un éternel éclat.
Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм,
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.
Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдём под вечны своды —
И чей-нибудь уж близок час.
Гляжу ль на дуб уединенный,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживёт мой век забвенный,
Как пережил он век отцов.
Младенца ль милого ласкаю,
Уже я думаю: прости!
Тебе я место уступаю:
Мне время тлеть, тебе цвести.
День каждый, каждую годину
Привык я думой провождать,
Грядущей смерти годовщину
Меж их стараясь угадать.
И где мне смерть пошлёт судьбина?
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой примет охладелый прах?
И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне всё б хотелось почивать.
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.