Hle, Kavkaz pode mnou. A nahoře
já stojím nad sněhy kraj výmolu:
kdes orel pozvedl se s vrcholu
a nehybně se vznáší v prostoře.
Tu vidím bystřin procitnutí
a první hrozných lavin hnutí.
Zde tiše pode mnou jde mraků sběř,
a skrz ně vodopády bouří v dol;
změť skalisk nahých pod nimi hle, kol,
a níže bídný mech a suchý keř.
Leč dole háje, stínu něha,
kde zpívá pták a jelen běhá.
Tam hnízdí juž i lidská plemena
a po travnatých svazích skáče brav;
tam pastýř sestupuje v dolin háv,
kde Aragva se žene stísněna,
kde bědný nájezdník se skrývá,
kde Těrek divoce hrá, zpívá!
Hrá, vyje jako mladá vlčiska,
když potravu zří klece ze svojí,
i bije o břeh v marném odboji
a líže lačnou vlnou skaliska.
Leč darmo vyje divoch hlady:
jeť němou spoustou sevřen všady!
Кавказ подо мною. Один в вышине
Стою над снегами у края стремнины;
Орёл, с отдалённой поднявшись вершины,
Парит неподвижно со мной наравне.
Отселе я вижу потоков рожденье
И первое грозных обвалов движенье.
Здесь тучи смиренно идут подо мной;
Сквозь них, низвергаясь, шумят водопады;
Под ними утёсов нагие громады;
Там ниже мох тощий, кустарник сухой;
А там уже рощи, зелёные сени,
Где птицы щебечут, где скачут олени.
А там уж и люди гнездятся в горах,
И ползают овцы по злачным стремнинам,
И пастырь нисходит к весёлым долинам,
Где мчится Арагва в тенистых брегах,
И нищий наездник таится в ущелье,
Где Терек играет в свирепом веселье;
Играет и воет, как зверь молодой,
Завидевший пищу из клетки железной;
И бьётся о берег в вражде бесполезной
И лижет утёсы голодной волной…
Вотще! нет ни пищи ему, ни отрады:
Теснят его грозно немые громады.