Ich sah deine milchigen, kindlichen Haare,
Ich habe dein Stimmchen, süß-seufzend, erfahren —
Erspürte des Morgenrots erstliche Glut;
Dem Anflug von Frühlingsgefühlen ergeben,
Trank leis ich den Quell von Reinheit und Streben
Den du, gefangener Engel, mir schlugst.
Begriff diese Tränen, verstand jene Qualen,
Wenn Klänge nur herrschen und Worte zerfallen,
Wo man nur die Seele hört und nicht das Lied,
Wo Geist sich dem unnützen Körper entwindet,
Wo Freude am Lauschen kein Ende mehr findet,
Wo endloser Glaube ans Glück sich ergießt.
Я видел твой млечный, младенческий волос,
Я слышал твой сладко вздыхающий голос —
И первой зари я почувствовал пыл;
Налету весенних порывов подвластный,
Дохнул я струею и чистой и страстной
У пленного ангела с веющих крыл.
Я понял те слезы, я понял те муки,
Где слово немеет, где царствуют звуки,
Где слышишь не песню, а душу певца,
Где дух покидает ненужное тело,
Где внемлешь, что радость не знает предела,
Где веришь, что счастью не будет конца.